В свое время солдаты, моряки и авиаторы решали исход войны, но сейчас ситуация изменилась. Сегодня телевизионные продюсеры, обозреватели, проповедники и политики играют основную роль при решении вопроса о том, хорошо или плохо воюет Запад. Это изменение влечет за собой важные последствия.
В обычном конфликте, подобном Второй мировой войне, борьба имела две такие фундаментальные предпосылки, что они остались почти не замечены.
Первая: Обычные вооруженные силы сражаются за победу с применением всех сил и ресурсов. Борющиеся стороны развертывают сомкнутые ряды солдат, танки, флотилии кораблей и эскадрильи самолетов. Миллионы юношей идут на войну, гражданское население терпит лишения. Стратегия и разведывательная служба имеют значение, но еще более важными являются величина народонаселения, экономика и запас вооружений. Эксперт может дать оценку ходу военных действий, анализируя сведения о таких объективных факторах, как выпуск стали, запасы нефти, строительство кораблей и осуществление сторонами контроля над своей территорией.
Вторая: Население каждой стороны лояльно поддерживает национальное руководство. Конечно, предатели и диссиденты должны быть искоренены, но широкий консенсус, выработанное общими усилиями мнение складывается в пользу руководителей. Особенно поразительным было положение в Советском Союзе, где даже безумная сталинская массовая резня не остановила желание населения отдать всё за «Россию-Матушку».
Сейчас на Западе оба аспекта этой парадигмы исчезли.
Во-первых, борьба за полную победу против конвенциальных сил противника почти не ведется; вместо нее появился косвенный вызов в виде партизанских операций, восстаний, мятежей, интифад и терроризма. Такие методы борьбы применялись против французов в Алжире, американцев - во Вьетнаме и Советов - в Афганистане. В настоящее время эти методы применяются в Израиле, Ираке и во время войны террором.
Это изменение означает – то, что американские военные называют «считать бобы» -- считать солдат и оружие – сейчас почти не играет никакой роли, так же, как и диагнозы экономики или контроль над территорией. Односторонние войны в большей степени напоминают полицейские операции, чем сражения в ранние эпохи существования человечества. Как и при борьбе с преступностью сторона, обладающая значительным преимуществом в силе, действует в обстановке множества ограничений, налагаемых законом, в то время как более слабая сторона в своем бескомпромиссном стремлении к власти свободно нарушает любой закон и табу.
Во-вторых, выявилось, что отсутствуют солидарность и консенсус, существовавшие в прежнее время. Этот процесс развивался немногим больше столетия (он начался на британской стороне во время Англо-бурской войны, происходившей в 1899-1902 гг.). Как я писал в 2005 г.: «Представление о лояльности фундаментально изменилось. По традиции человек считался верным той общине, в которой он родился. Испанец или швед были лояльны своему монарху, француз – своей республике, американец – своей конституции. Этот постулат сейчас устарел, его заменила лояльность к своей политической общности – социализму, либерализму, консерватизму или исламизму, если называть некоторые возможные варианты. Географические и социальные связи имеют значительно меньшее значение, чем в прежнее время».
Поскольку понятие о лояльности сейчас изменилось, исход войны в большей степени зависит от статей известных публицистов на Op-ed страницах газет и в меньшей степени – от исхода сражений на поле боя (Op-ed page – страница публицистики – располагается напротив страницы редактора; на этой странице публикуют статьи, выражающие личную точку зрения авторов). Хорошие аргументы, убедительная риторика, искусное выступление «спин-доктора» (политтехнолога, эксперта по связям с общественностью) и хорошие результаты опросов общественности имеют большее значение, чем взятие той или иной горы или переход реки. Солидарность, мораль, лояльность и понимание – это новые сталь, каучук, нефть и боеприпасы. Лидеры общественного мнения (англ. opinion leaders) – вот новый флаг и генералы. Поэтому, как я писал в августе, западным правительствам «нужно рассматривать связи с общественностью (англ. public relations, PR, русск. пиар) как часть их стратегии».
Даже в таких случаях, как приобретение атомного оружия иранским режимом, западное общественное мнение является ключом к решению этой проблемы. Если европейцы и американцы объединятся, то они, насколько можно ожидать, разубедят иранцев от продолжения работ с ядерным оружием. Если же они будут разобщены, иранцы будут ободрены и сделают решительный шаг вперед.
То, что Карл фон Клаузевиц называл «центром тяжести» войны, переместилось от силы оружия в сердца и умы граждан. Соглашаются ли иранцы с последствиями применения ядерного оружия? Приветствуют ли иракцы войска коалиции как освободителей? Охотно ли палестинцы жертвуют своими жизнями во время терактов самоубийц? Хотят ли европейцы и канадцы иметь заслуживающие доверия вооруженные силы? Считают ли американцы, что исламизм представляет собой смертельную опасность?
Не-западные стратеги признают приоритет политики и сосредотачиваются на ней. Целый ряд триумфов – Алжир в 1962 г., Вьетнам в 1975 г. и Афганистан в 1989 г. – все они зависели от эродирующей политической воли. Второй человек в руководстве Аль-Каеды Айман аль-Завахири в своем письме в июле 2005 г. кратко изложил суть этой идеи, отметив, что больше половины исламистских сражений «происходят на поле битвы средств массовой информации».
Западу удалось добиться преобладания на военной и экономической аренах, но этого уже недостаточно. Как и его врагам, Западу необходимо уделять надлежащее внимание публицистике и связям с общественностью, которые чрезвычайно важны в военное время.
