Если нельзя назвать имя своего врага, то как победить его? Точно так же, как врач должен распознать вид и наименование болезни до того, как он начнёт лечить больного, так и стратег должен идентифицировать противника до того, как ему удастся выиграть войну. Однако, представители западной цивилизации («западники») с большой неохотой занимались поисками имени своего оппонента в разгоревшемся конфликте, который правительство США называет по-разному: «глобальная война с террором» (the "global war on terror", «долгая война» (the "long war)", «глобальная борьба против яростного экстремизма» (the "global struggle against violent extremism") и даже «глобальная борьба за безопасность и прогресс» (the "global struggle for security and progress").
Подобная ситуация приводит к неспособности определить цели войны. Два американских заявления, сделанные на «высоком уровне» в 2001 г., типичны для неясных и неэффективных деклараций, сделанных западными правительствами. Министр обороны США Дональд Рамсфельд (Donald Rumsfeld) определил победу, как создание «окружающей среды, в которой мы действительно можем воспользоваться нашими свободами». По контрасту, Джордж Буш (George W. Bush) объявил о более скромной цели – «победе над глобальной сетью террора» - какой бы неопределенной эта сеть не была.
«Одержать победу над терроризмом» ("Defeating terrorism") – этот лозунг, несомненно, характеризовал основную цель войны. По смыслу, террористы – это действительно враги, и контр-терроризм – это основная реакция на их существование.
Однако, наблюдатели всё с большей настойчивостью утверждали, что терроризм – это просто тактика, а не враг. Буш (Bush) согласился с этим в середине 2004 г., признав, что «Фактически мы неправильно называли войну "война с террором"». Вместо этого он назвал войну «борьбой против идеологических экстремистов, которые не верят в наличие свободных обществ и которые используют террор в качестве оружия, которым можно поколебать совесть свободного мира».
Годом позже, после терактов на Лондонском транспорте 7-го июля 2005 г., Британский премьер-министр Тони Блэр (Tony Blair) продвинул дискуссию вперед, назвав врага «религиозной идеологией, ‘нервным напряжением'(a strain) внутри всемирной религии – ислама». Вскоре после этого, Буш (Bush) стал использовать термины «исламский радикализм», «воинствующий джихадизм» и «исламо-фашизм». Однако, эти слова подверглись разносторонней критике, и он отступил.
К середине 2007 г.Буш вновь стал говорить о «серьёзной борьбе с экстремизмом, который теперь получил распространение на Ближнем Востоке».
Таково положение на сегодня, причем агенствам правительства США в материалах о противнике рекомендуется применять такие термины, как «культ смерти», «(нечто) типа культа», «сектантский культ» и «неистовые приверженцы культа».
В действительности, враг имеет точное и лаконичное имя: Исламизм, радикальная утопическая версия Ислама. Исламисты, адепты этой хорошо финансируемой, широко распространённой тоталитарной идеологии, прилагают усилия к тому, чтобы создать глобальный исламский порядок, в котором безоговорочно применяется исламское право (шариат).
Теперь становится ясным, какой ответ надо дать врагу, определённому таким образом. Это – «двойной» ответ: одержите победу над исламизмом и помогите мусульманам создать альтернативную форму ислама. Не случайно такой подход в общем похож на то, что Объединенные Нации предприняли по отношению к двум прежним радикальным утопическим движениям – фашизму и коммунизму.
Вначале нужно справиться с бременем забот о победе над идеологическим врагом. Подобно тому, как это было сделано в 1945 и в 1991 гг., надо поставить задачу обособления и ослабления понятного и в то же время агрессивного идеологического движения с тем, чтобы оно перестало привлекать сторонников и не представляло бы собой угрозу, имеющую большое значение для всего мира. Вторая мировая война, выигранная кровью, сталью и применением атомных бомб, является одной из моделей победы над врагом; Холодная война – с её удержанием от враждебных действий, сложностью и запутанностью действий и почти мирным крахом – представляет собой совершенно другую модель.
Победа над исламизмом, по-видимому, будет достигнута в процессе использования обоих этих наследий и объединения их в некую новаторскую смесь войны с применением обычного оружия, контр-терроризма, контр-пропаганды и многих других стратегий. С одной стороны, нужно осуществлять военные действия (они, в частности, привели к свержению правительства движения Талибан в Афганистане в 2001 г.); с другой стороны, нужно оказывать сопротивление легальным исламистам, законно работающим в педагогических, религиозных, информационных, правовых и политических организациях.
Во вторых, нужно помогать мусульманам, которые не согласны с целями исламистов и желают предложить альтернативу порочным идеям исламизма, примиряя ислам с наилучшими достижениями современности. Но такие мусульмане обычно слабы и являются разрозненными индивидуумами, которые только начали заниматься трудной работой по исследованию, обмену информацией, организационной деятельностью, финансированием и мобилизацией сторонников.
Для того, чтобы осуществить всё это быстро и эффективно, придерживающиеся умеренных взглядов мусульмане нуждаются в содействии и (финансовой) поддержке. Какими бы скромными и невыразительными действия этих мусульман не казались сейчас, только они, при поддержке Запада, обладают необходимым потенциалом для модернизации ислама – и тем самым – для ограничения угрозы, исходящей от исламизма.
В заключение отметим, что исламизм ставит под угрозу основные права западных граждан: право свободно высказывать своё мнение и право стремиться к победе. Ни то, ни другое само собой не приходит к современному человеку, который имеет тенденцию отдавать предпочтение политической корректности, разрешению конфликтов мирным путём или даже политике умиротворения . Но если преодолеть эти препятствия, объективная слабость исламистского врага в области вооружений, экономики и наличия ресурсов означает, что он может быть достаточно быстро побеждён.
