Какие мотивы скрыты за взрывами на бостонском марафоне месяц назад и предотвращенными атаками на канадский поезд VIA Rail?
Те, кто придерживаются левых взглядов и чиновничество дают по-разному неточные и избитые ответы – например, "насильственный экстремизм", или гнев на западный империализм – недостойные серьезного обсуждения. Консерваторы, напротив, вовлечены в живую и серьезную дискуссию: одни говорят, что ислам как религия обеспечивает мотив, другие – что мы являемся свидетелями современного экстремистского варианта этой религии, известного как радикальный ислам или исламизм.
Будучи участником этих дискуссий, я считаю, что основное внимание необходимо сосредоточить на исламизме.
 Мечеть Аль-Азхар в Каире, завершенная в 972 г., представляет собой одну из высот мусульманской культуры. |
Те, кто считает, что проблемой является ислам как таковой (например, бывшие мусульмане – такие, как Вафа Султан (Wafa Sultan) и Аян Хирси Али (Ayaan Hirsi Ali)), указывают на согласованность между жизнью Мухаммеда, содержанием Корана и хадисов и текущей мусульманской практикой. Соглашаясь с фильмом "Фитна" Герта Вилдерса (Geert Wilders), они указывают на поразительную преемственность между текстом Корана и действиями джихадистов. Они цитируют исламские источники, предписывающие главенство установления мусульманского превосходства, джихад и женоненавистничество – заключая, что умеренная форма ислама невозможна. Они указывают на премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, высмеивающего саму идею умеренного ислама. Наконец, их главный вопрос: "был ли Мухаммед мусульманином или исламистм?" Они утверждают, что те, кто обвиняют исламизм, делают это из соображений политкорректности или трусости.
На что мы отвечаем: да, определенная преемственность действительно налицо, и несомненно исламисты буквально следуют Корану и хадисам. Умеренные мусульмане существуют, однако они не пользуются почти полной гегемонией исламистов. Отрицание Эрдоганом умеренного ислама указывает на любопытное частичное совпадение между исламизмом и антиисламской точкой зрения. Мухаммед был простым мусульманином, а не исламистом, ибо последнее понятие восходит только к 1920 году. И наконец, истинно трезвый анализ – отнюдь не признак трусости.
Этот анализ состоит в следующем:
История ислама насчитывает четырнадцать веков, количество верующих – более миллиарда, от миролюбивых суфиев до предпочитающих насилие джихадистов. Мусульмане добились выдающихся военных, экономических и культурных успехов примерно между 600 и 1200 гг. н.э. Быть мусульманином тогда означало принадлежать победившей команде и этот факт широко вдохновил мусульман связать свою веру с земным успехом. Воспоминания о той средневековой славе не только остаются живыми и поныне, но служат мусульманам в качестве стержня, вселяющего уверенность в ислам и в себя.
 Начало современной мусульманской травмы: Наполеон, битва у пирамид, 1798 г., как ее представлял Антуан-Жан Гро. |
Серьезнейший диссонанс начался около 1800 г., когда мусульмане неожиданно стали терпеть военные поражения, потерю рынков и культурного лидерства в пользу западноевропейцев. Этот процесс продолжается и сегодня – мусульмане занимают одни из самых низких показателей почти в каждом индексе достижений. Этот сдвиг привел к массовому замешательству и гневу. Что стало не так, почему Бог, казалось бы, отказался от своих правоверных? Невыносимое расхождение между ранними достижениями и современными неудачами привели к травме.
Мусульмане отреагировали на этот кризис трояко. Секуляристы-мусульмане хотят оставить в прошлом шариат (исламский закон) и подражать Западу. Апологеты также подражают Западу, но при этом делают вид, что следуют шариату. Исламисты отвергают Запад в пользу ретроградного и полного установления шариата.
 Книга Бернарда Льюиса 2001 г. под названием "Что стало не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм". |
Поддерживаемый 10-15-ю процентами от общего количества мусульман, исламизм опирается на преданные и квалифицированные кадры, оказывающие влияние, далеко превышающее их ограниченное число. Они представляют собой угрозу цивилизованной жизни в Иране, Египте, и не только на улицах Бостона, но и в западных школах, парламентах и в залах судебных заседаний.
Наш ключевой вопрос: "Как вы предлагаете победить исламизм?" Те, кто считает врагом ислам целиком, не только поддаются упрощенным и эмоциональным иллюзиям, но не могут предложить механизм для победы над врагом. Мы – те, кто сосредотачивают внимание на исламизме, видят Вторую Мировую войну и холодную войну в качестве образцов победы над третьим тоталитаризмом. Мы понимаем, что радикальный ислам является проблемой, а умеренный ислам – решением. Мы работаем с мусульманами-антиисламистами с целью одержания победы над нашим общим врагом. После того, как мы восторжествуем над этим новым вариантом варварства, сможет проклюнуться современная форма ислама.
