Не рано ли, после всего двух недель из 209-недельного президентского срока, пытаться оценить нового американского президента по таким эзотерическим предметам, как Ближний Восток и ислам?
Мы делаем это в случае Барака Обамы, потому что:
(1) Противоречия: в числе его связей - такие бешеные анти-сионистские радикалы, как Али Абунима (Ali Abunimah), Рашид Халиди (Rashid Khalidi) и Эдвард Саид (Edward Said), а также исламисты, Нация Ислама и режим Саддама Хусейна. Однако, после избрания президентом, его назначения были в основном лево-центристскими, а его заявления - похожими на заявления его предшественников в Овальном Офисе.
(2) Важность Ближнего Востока и ислама: в первые же две недели своего пребывания президентом он упомянул эти темы в инаугурационной речи, в первом дипломатическом телефонном звонке Махмуду Аббасу, главе Палестинской Автономии, в назначении двух высокопоставленных посланников, а также в первом интервью, данному телевизионному каналу Аль-Арабия.
 Барак Обама дает интервью телеканалу Аль-Арабия. |
Афганистан и Ирак: без сюрпризов - больший акцент на первом и меньший на последнем ("вы увидите, что я, как и обещал, сокращу численность войск в Ираке").
Иран: готовность общаться с иранским режимом, смешанной с вялым подтверждением недопустимости курса Тегеранских действий ("образ действий Ирана... не способствует миру и процветанию").
Арабо-израильский конфликт: странная смесь: да, заявления по поводу безопасности Израиля и отсутствие осуждения войны против Хамаса. Но также неумеренные похвалы "Плану Абдуллы" - инициативы 2002 года, согласно которой арабы признают существование Израиля в обмен на возвращение Израиля к границам июня 1967 года, план, который отличается от других дипломатических инициатив многими недоговоренностями и полной зависимостью от доброй воли арабов. Израильские выборы 10 февраля, скорее всего, приведут к власти правительство, не склонное к имплементации этого плана, что может негативно отразиться на будущем американо-израильских отношений.
Война с террором: один аналитик объявил о том, что Обама за "прекращение войны с террором", но это только догадка. Да, утром 22 января Обама говорил о "продолжающейся борьбе против насилия и терроризма", избежав терминологии "войны с террором", но позднее в тот же день он произнес слова "война с террором". Учитывая как много раз Джордж Буш неуклюже упоминал об этой войне, в том числе "великая борьба против экстремизма, который сейчас расширяется на Ближнем Востоке", непоследовательность Обамы пока что предполагает скорее преемственность, чем перемену.
Шаги навстречу мусульманскому миру: упомнинание Обамы о желании вернуться к "такому же уважению и партнерству Америки с мусульманским миром, как 20 или 30 лет назад" - это ревизионизм истории, игнорирующий, что 1989 был плохим годом, а 1979 - наихудшим за всю историю американо-мусульманских отношений. (В одном только ноябре 1979 г. Хомейни сверг шаха Ирана и захватил американское посольство в Тегеране, в то время как исламистский мятеж в Мекке вдохновил волну нападений на американские представительства в восьми странах где мусульмане составляют большинство населения.)
Демократия: Ссылка на старые добрые времена "20 или 30 лет назад" все же содержит реальное сообщение, как указывает Фуад Аджами (Fouad Ajami). Эта формулировка сигнализирует "возвращение к политике прагматизма (Realpolitik) и бизнесу как обычно" в отношениях с мусульманским миром. Уже более трех лет, как Буш отступил от своего принципа "распространения свободы", и теперь, с Обамой, тираны смогут дышать еще легче.
Наконец, существует также проблема личной связи Обамы с исламом. В ходе предвыборной кампании он денонсировал обсуждение своей связи с исламом как "разжигание страха" и те, кто пытался углубиться в этот вопрос, были подвергнуты остракизму. Он настолько препятствовал использованию своего второго имени Хусейн, что Джон Маккейн извинился, когда в одном эпизоде кампании разгоряченный оратор осмелился упомянуть в своей речи "Барак Хусейн Обама". После выборов правила резко изменились - с официальной присягой принятой
"Бараком Хусейном Обамой" и откровением нового президента: "В моей семье есть мусульмане, и я жил в мусульманских странах".
Плохо, когда семейные связи с исламом, которые воспринимаются как что-то негативное во время кампании, после прихода в Офис вдруг становятся предметом гордости, эксплуатируемым, чтобы выиграть добрую волю мусульман. Хуже того, как заметила Диана Уэст (Diana West): "со времен Наполеона не было лидера западной супердержавы, который бы настолько беззастенчиво политически заискивал перед мусульманским миром".
Подводя итог, в то время как отступление Обамы от демократизации означает, к сожалению, коренное изменение в политике, его извиняющийся тон и явная смена окружения представляются еще более фундаментальным и тревожным курсом.
