Как развиваются события в проведении «войны с террором»? Можно полагать, что отсутствие драматических террористических операций против жителей Запада будет ободряющим событием после теракта в Лондоне в июле 2005 г.. Но мы видим, что преобладает атмосфера уныния. Недавно проведенный редакцией журнала Foreign Policy magazine, широко разрекламированный опрос 108 американских специалистов, включая меня, показал, что только 6% опрошенных согласились с тем, что «Соединенные Штаты побеждают в войне с террором». А необычно большое число – 84% участников опроса, не согласились с таким определением.
Этот негативизм отражает сдвоенные реальности: исламизм (вне Ирана) всюду усиливается, в то время как цивилизованный мир допускает серьезные ошибки – осуждает себя за ненависть мусульман, недооценивает (воозможности) врага и старается умиротворить его. Вот некоторые тенденции:
- Правительства ведут переговоры с исламистскими террористическими организациями, такими как Хизбалла и Хамас.
- Ведущие общественные институты (пресса, академии и т.д.) соглашаются с наличием не прибегающих к насилию исламистов как к частичному решению общей проблемы.
- Левые находят общие цели с исламизмом в их борьбе с капиталистическим /иудо-христианским/ оппонентом.
Но имеются и хорошие новости, касающиеся «войны с террором»; к ним относятся получение разностороннего образования, распространение обеспокоенности среди все более широких кругов жителей Запада, в особенности среди жителей с правыми убеждениями, по поводу характера войны и врага. [Увеличивается число] американцев, читающих книги, смотрящих документальные фильмы, следящих за новостями и втягивающихся в активную деятельность.
Так например, выражение «война с террором», широко применявшееся шесть лет тому назад, сейчас большей частью считается устарелым, потому что при его употреблении понятие ‘тактика' смешивается с понятием ‘враг'. (Однако, этот термин продолжает применяться, поскольку консенсус по вопросу о его замене отсутствует).
Сегодня любой высокопоставленный американский чиновник не повторит что-нибудь похожее на анализ, сделанный Колином Пауэл (тогдашним Государственным секретарем, т.е. министром иностранных дел) на следующий день после теракта 11сентября 2001 г. Пауэл тогда сказал, что террористические атаки «не должны рассматриваться как нечто сделанное арабами или исламистами; это нечто, сделанное террористами».
Вместо того, чтобы доказывать несостоятельность подобной глупости, консерваторы обсуждают проблему, которая практически не существовала до 11 сентября, но которую следует внимательно анализировать в связи с ее влиянием на политику [различных государств]. На одной стороне группируются те из нас, которые считают, что мусульманский мир переживает временный кризис, и надо помочь модернизировать религию мусульман таким образом, чтобы они могли преуспевать. На другой стороне стоят те, по мнению которых ислам – это безнадежный культ смерти, и надо искать возможности запретить ислам и отделиться от мусульман.
В общих чертах, непрекращающиеся, напряженные дебаты по вопросу об особенностях ислама привели к тому, что граждане страны стали значительно более информированными. Очень мало американцев знали раньше, до 11 сентября, что означают такие термины, как jihad и fatwa, тем более – что такое ijtihad, dhimmitude или burqa. Еще меньше граждан могли обсуждать упраздненные стихи Корана, или иметь свое мнение об исламском происхождении убийств "во имя чести". Однако, теперь эти вопросы со знанием дела дискутируются блоггерами, ведущими телевизонных шоу и даже сотрудниками департаментов полиции.
Департамент полиции города Нью-Йорк (NYPD) в прошлом месяце опубликовал впечатляющий отчет под названием «Радикализация Запада: Доморощенная угроза», в котором показывается, что терроризм возник под влиянием его исламских интеллектуальных предшественников. Каким образом, спрашивается в отчете Департамента полиции, возникает этот процесс радикализации ? «Идеология джихадизма или джихади-Салафи является драйвером, который мотивирует действия» молодых мусульман, родившихся на Западе, и они начинают заниматься терроризмом против своих собственных стран.
Шесть лет тому назад никакой полицейский отчет не мог содержать подобные утверждения, не говоря уже о том, чтобы применять такие термины, как «идеология джихади-Салафи». Интересно отметить признание NYPD о том, что потребовалось много времени для достижения такого уровня соответствия современным требованиям: «Раньше мы считали достаточным определить исходный индикатор угрозы и место, где террорист или группа террористов будут в действительности планировать атаку; теперь мы фокусируем внимание на вопросах [подготовки угрозы] значительно раньше», когда процесс радикализации только начинается.
Несмотря на то, что наблюдается движение вперед, либеральные комментаторы продолжают повторять ошибочные утверждения о том, что «все американцы» страдают от «огромного и глубокого неведения об исламе» (как недавно сказал президент Союза реформистского иудаизма раввин Эрик Йоффе, выступая - по иронии судьбы - на съезде исламистов).
Я согласен с тем, что исход «войны с террором» будет в меньшей степени связан с прорывами в области авиакосмической электроники или неожиданными успехами в области разведывательной деятельности, чем с уровнем понимания цивилизованными людьми сути их врага и с тем, когда они объединятся для борьбы с ним. Это означает, что либералы должны помнить – по словам канадца Салима Мансур (Salim Mansur) – что «Либеральная демократия является в не меньшей степени вооруженной идеологией, чем исламистская идеология». Что ожидает нас в будущем: жизнь под лозунгом 2001года «Объединенные, мы победим» ("United We Stand"), или глубокое разъединение, больше теперешнего?.
Ответ может иметь решающее значение. История этого вопроса дает мне некоторое основание для оптимизма, поскольку до сих пор превалировали западные демократии. Чтобы это имело место и сейчас, изучение ислама и [уклада жизни] мусульман должно быть частью жизненно необходимой подготовки [к дальнейшему развитию событий].
