После победы над фашистами и коммунистами, сможет ли Запад одержать победу над исламистами?
На первый взгляд его военное превосходство таково, что победа кажется не. Даже если Тегеран сумел бы овладеть атомным оружием, исламисты не имеют ничего похожего на военную машину, какую члены Оси развернули во время Второй мировой войны, или какую Советский Союз создал во время «холодной войны». Имеют ли исламисты нечто такое, что можно сравнить с Вермахтом или с Красной Армией? С охранными отрядами - СС или со Спецназом? С Гестапо или с КГБ? Или, если на то пошло, с Аушвицем или с Гулагом?
Однако многие аналитики, включая меня, обеспокоены тем, что все это не так просто. Исламисты (лица, которые требуют жить по священному закону ислама – шариату) могут на самом деле действовать лучше, чем ранние сторонники тоталитарной власти. Они даже могут победить – потому что, каким бы прочным ни было западное «железо», их «программное обеспечение» содержит ряд потенциально смертоносных элементов. Три из них – пацифизм, ненависть к самим себе (self-hatred) и самоуспокоенность – заслуживают внимания.
Пацифизм: Среди образованных людей широко распространилось убеждение в том, что «нет военного решения» современных проблем. Это убеждение, как заклинание, применяется к каждой ближневосточной проблеме – будь то Ливан, Ирак, Иран, Афганистан, проблема курдов, терроризм или арабо-израильский конфликт. Но этот прагматический пацифизм не принимает во внимание тот факт, что современная история полна сообщениями о военных решениях. Что представляли собой поражения стран Оси (Берлин-Рим), Соединенных Штатов во Вьетнаме, или Советского Союза в Афганистане – разве это не были военные решения?
Ненависть к самим себе (self-hatred): Влиятельные деятели в нескольких западных странах – особенно в Соединенных Штатах, Великобритании и Израиле – верят в то, что их собственные правительства являются хранилищами зла, и считают, что терроризм представляет собой наказание за прошлые грехи. Теория того, что «мы встретились с врагом, и он – это мы сами», заменила собой эффективную реакцию политикой попустительства врагу, включая готовность отказаться от своих традиций и достижений. Если называть имена, то Осама бин Ладен, например, приветствует таких сторонников левых, как Роберт Фиск и Уильям Блюм. Западные ненавистники самих себя имеют необычайно большое влияние потому, что они играют видную роль в формировании убеждений в университетах, средствах массовой информации, религиозных организациях и в искусстве. По сути дела они представляют собой «добавочных» моджахедов исламистов.
Самоуспокоенность: Отсутствие впечатляющей исламистской военной машины вызывает у многих западников, особенно у тех, кто придерживается левых политических взглядов, чувство презрения. В то время как обычную войну, с солдатами в форме, кораблями, танками и самолетами, кровавыми сражениями за землю и ресурсы, легко понять и осмыслить, асимметричная война с радикальным исламом трудно постижима. Современных террористов, вооруженных обычными ножами и поясами самоубийц, трудно воспринимать в качестве достойных оппонентов. Подобно Джону Керри, слишком многие прогоняют от себя мысли о терроризме, считая его не более чем «досадной неприятностью».
Однако, исламисты могут использовать возможности, вызывающие опасения и очень далекие от «малого» терроризма. К ним можно отнести:
- Потенциально возможный доступ к оружию массового поражения, который мог бы оказать разрушительное действие на западную жизнь.
- Религиозное обращение (к массам), которое может вызвать более глубокий резонанс и более глубокое воздействие, чем искусственные идеологии фашизма или коммунизма.
- Впечатляюще осмысленную, финансированную и организованную пропагандистскую машину, которая вызывает доверие, доброжелательность и обеспечивает электоральный успех.
- Идеологию, способную привлечь и мусульман, составляющих люмпен-пролетариат, и мусульман, входящих в привилегированные слои общества, от безграмотных до докторов философии, от хорошо приспособившихся до психопатов, от йеменцев до канадцев. Движение, которое почти не придает значения социологическим определениям.
- Ненасильственный подход – то, что я называю «законным исламизмом» – тот, который преследует цели исламификации педагогическими, политическими и религиозными методами, без обращения к конспиративным или террористическим методам. Законный исламизм довольно успешно действует и в таких странах, где мусульмане составляют большинство, как в Алжире, и в таких странах, где мусульмане составляют меньшинство, как в Соединенном Королевстве.
- Огромное число преданных кадров. Если исламисты составляют от 10 до 15 процентов мусульманского населения в мире, то их число равно от 125 до 200 миллионов человек, то есть значительно больше, чем число всех фашистов и коммунистов, вместе взятых, которые когда-либо жили.
Наличие пацифизма, ненависти к самим себе и самоуспокоенности удлиняет войну против радикального ислама и приводит к непомерным жертвам. Только после того, как лево-настроенные западные жители перенесут катастрофические человеческие и имущественные потери, они – возможно – преодолеют это тройное бедствие и встанут лицом к лицу с действительным масштабом угрозы. Цивилизованный мир, вероятно, будет тогда торжествовать, но запоздало и за более высокую цену, чем это было нужно.
Если исламисты станут умными и не будут производить массовых разрушений, а вместо этого будут придерживаться законных, политических и ненасильственных действий и правил, и если их движение останется жизнеспособным, трудно сказать, что их сможет остановить.
