В течение своей короткой истории Израиль строил свои отношения с врагами на основе двух, причем совершенно различных доктрин.
C 1948-го по 1993-й год Израиль препятствовал своим недругам осуществлять враждебные действия тем, что угрожал предпринимать болезненные репрессалии, акты возмездия.
Эти доктрина имеет хорошо известное название: устрашение, сдерживание (иными словами – это политика удержания от враждебных, преступных или военных действий).
Эта политика послужила Израилю хорошую службу и получила признание, хотя и очень неохотное, его врагов. Так продолжалось 45 лет. Но политика устрашения имела много недостатков, а ее реализация требовала много времени и средств; к тому же она была пассивной. Она также была жесткой, суровой и не популярной на международной арене.
Примерно в 1993 г. наступил новый этап в израильской политике. Устав от реализации доктрины устрашения, израильтяне стали склоняться к проведению иной политики, которая привлекла их внимание такими качествами, как активность, быстрота реализации, дешевизна проведения, мягкость и бóльшая приемлемость для окружающего мира. В основу этой политики положены не угрозы врагам, а иные соображения. Она основана на трех составляющих, рассматриваемых ниже, а ее реализация не зависит от того, находятся ли у власти лейбористы (партия труда, Авода), или приверженцы партии Ликуд.
Во-первых, по мнению израильтян, у арабов имеются некоторые законные требования. Следуя по этому пути, ливанцам сделали подарок – израильские войска полностью ушли с территории Ливана; палестинцы получили автономию и ожидают, что у них будет собственное государство; сирийцам достаточно сказать «да», и они получат полный контроль над Голландскими высотами.
Во-вторых, хотя формально израильтяне выставляют требование о том, чтобы его партнеры подписывали достигнутые соглашения, на деле они настаивают лишь на выполнении этих соглашений. Не предпринимается никаких серьезных мер для того, чтобы выполнялось запрещение разглагольствовать на тему о джихаде, или решений о том, чтобы передать террористов в руки израильтян и ограничить объем арсенала оружия, имеющегося у палестинцев.
В третьих, должно соблюдаться условие о том, что больше не будет позволено осуществлять какие бы то ни было акты насилия.
В основе этой доктрины лежит искусная логика: великодушное – почти одностороннее – выполнение Израилем пожеланий арабов, плюс пренебрежение различными провокационными актами и агрессивными заявлениями с их стороны. Это делается для того, чтобы способствовать развитию их экономики и созданию более дружественной атмосферы в данном регионе. Все это должно привести к тому, чтобы у арабов появилась менее радикальная и более определенная перспектива, а это – в свою очередь – приведет к улучшению отношений с Израилем.
Старая доктрина называлась «устрашение», «сдерживание» (англ. – "deterrence"); имеет ли новая доктрина какое-либо название?
Да, имеет. Ее называют «умиротворение», а также – «политикой попустительства агрессору», «политикой уступок» (англ. – "appeasement").
Если такой «словесный портрет» кажется пристрастным, приведем объективное описание понятия «умиротворение», использовавшееся в середине 1930-х гг. и заимствованное из авторитетного издания - «Энциклопедия американских внешних сношений» ("Encyclopedia of US Foreign Relations"). Этим термином, читаем мы, обозначались уступки возмущенным (тем или иным ходом событий) странам, чьи обиды или недовольство имели определенное основание, в надежде разрядить обстановку и добиться восстановления мира и доброжелательных отношений (между сторонами конфликта). Умиротворяющая сторона действует с позиции силы, но ее поведение мотивируется не страхом или неуверенностью, а сознанием того, что именно так надо управлять государственными делами и применять концепцию ограниченных уступок, которые (как считает эта сторона), не будут угрожать ее жизненно важным национальным интересам».
Знакомые слова, не так ли? Точно такой доктрине следует Израиль – действует, сознавая свою силу, делает односторонние уступки и считает, что эти уступки не являются жизненно важными.
Но подождите, в упомянутой выше энциклопедии также рассказывается о том, что случилось в 1930-х гг. Лидеры Великобритании и Франции, столкнувшиеся с агрессивными режимами в Германии, Италии и Японии, и преследуемые тяжелыми воспоминаниями о Первой мировой войне, «стали искать возможности уменьшить напряжение путем применения политики «умиротворения» нового типа, игнорирующей вопиющие нарушения мирного урегулирования». Точно такую политику проводит Израиль.
Приведем еще одну цитату. Уступки Великобритании и Франции «неизменно приводили к выдвижению новых, еще более серьезных требований, угроз начать войну и усилению напряжения». Израилю всё это знакомо – достаточно упомянуть о леденящих кровь угрозах Хизбаллы, выдвинутых на прошлой неделе и позднее поддержанных Хамасом.
Некоторые другие особенности политики 1930-х гг. также зловеще похожи на теперешние. Вот три примера: британский премьер Рамсей Макдональд заявил, что безопасность нужно обеспечивать «не с помощью военных, а с помощью нравственных средств». Шимон Перес, «отец» соглашений в Осло, вряд ли сумел бы выразиться лучше.
Следующий британский премьер – Невиль Чемберлен – пришел к выводу, что настойчивые требования Гитлера передать Германии часть Чехословакии – «это последнее требование Фюрера». В результате Чемберлен согласился с тем, что Гитлер овладеет той частью территории, которую он требовал отдать. Все это очень похоже на израильскую политику по отношению к Сирии и к передаче ей Голанских высот.
Как пишет известный историк Дональд Каган, Чемберлен старался «добиться хорошего расположения и хорошего поведения Германии, предлагая ее руководителям экономические стимулы». Примерно то же самое можно сказать об израильской политике по отношению к палестинцам.
А на что можно надеяться в будущем? В той же самой энциклопедии говорится: «Следующие один за другим поражения лишь укрепляли намерения умиротворителей достичь поставленных целей путем интенсификации своих усилий. Но в результате политика, задуманная с благородными целями, выродилась в политику интриг и махинаций и, в конце концов, завершилась унизительной капитуляцией».
К счастью, Израиль находится в положении, далеком от унизительной капитуляции, и в любое время может улучшить свое положение, отказавшись от обреченной на поражение доктрины и вернувшись к прежней, надежной политике устрашения. Конечно, цели этой политики достигаются постепенно, она является жесткой, суровой и непопулярной. Но она «работает», и достаточно результативно.
