По мере того, как ослабевающая Россия, возглавляемая Владимиром Путиным, щеголяет своей мощью на Ближнем Востоке, восходящий Китай под властью Си Цзиньпина избегает заслуженного внимания. Но коммунистическая партия Китая делает финансовые вклады и приобретает влияние способами, имеющими важные - и вызывающие беспокойство - последствия.
 Лидеры России - Владимир Путин (слева) и Китая - Си Цзиньпин в 2018 г. |
«После многих лет относительной пассивности [Пекин] стал предпринимать согласованные усилия по расширению своего стратегического присутствия и экономического влияния» на Ближнем Востоке, пишет ИланБерман, старший вице-президент Американского совета по внешней политике, в текущем выпуске Middle East Quarterly. (Ниже я в значительной степени полагаюсь на его отменный анализ.) Берман справедливо называет это «одной из наиболее важных ... тенденций последних лет».
Два мотива - энергоносители и идеология - объясняют региональные амбиции Китая. По мере того, как страна все более процветает, ее растущее потребление энергии приводит ко все большей зависимости от ближневосточных поставщиков. Китай импортирует более половины своей нефти-сырца, из которых почти 40 процентов приходится на Ближний Восток, причем эта доля продолжает расти. По оценке Бермана, регион «быстро становится ключевым двигателем экономического роста Китая», что, в свою очередь, означает, что Пекин будет оказывать больше влияния на происходящее в регионе.
Помимо этой практической необходимости, напористое утверждение власти Китая стало самоцелью с тех пор, как Си пришел к власти в 2013 году, что привело к тому, что Берман называет «все более агрессивной экспансионистской внешней политикой». Это включает в себя попытку глобальногоэкономическогодоминирования в рамках инициативы «Пояс и дорога» (Belt and Road Initiative), охватывающей 100 стран.
 Инициатива «Пояс и дорога» состоит из двух частей: суши и моря. |
В контексте Ближнего Востока это означает, что за последние пять лет амбиции китайского правительства выросли от просто покупки энергии и продажи оружия до более глубокого вмешательства. В качестве символа этой трансформации может служить тот факт, что десять лет назад ежегодные китайские инвестиции в регионе составляли 1 млрд. долларов США, но недавно на лишь одном форуме было объявлено о выделении 23 млрд. долларов в виде кредитов и помощи в целях развития в регионе. В августе Китай вложил 1 млрд. долларов только в Турцию.
В военном отношении Пекин стал ведущим участником миротворческих операций ООН, военно-морской флот его народно-освободительной армии совершил визиты во многие порты и открыл свою первую региональную базу в Джибути в 2015 году. В будущем, вероятно, откроется еще много китайских военных баз.
Поскольку Пекин начинает "изменять политику и безопасность в регионе", Берман отмечает "важные последствия". Вот три из них:
Американо-израильские отношения: китайские лидеры настолько ценят технологическое превосходство еврейского государства, что вложили в него 3,2 млрд. долларов в первой половине 2019 года и теперь, по оценкам, контролируют или оказывают влияние на четверть израильской технологической отрасли, включая военных подрядчиков, работающих над конфиденциальными проектами, связанными с американскими фирмами. Действительно, Китай может вскоре заменить Америку в качестве единственного крупнейшего источника инвестиций в Израиль, и эта перспектива заставляет официальный Вашингтон не только «все больше тревожиться», но может повредить долговременным, особенно тесным и продуктивным связям.
Синьцзян: массовые репрессии Китая в отношении мусульманского населения внутри страны, особенно уйгуров в западной провинции Синьцзян, встретили не более чем коллективное пожимание плечами со стороны таких мусульманских правителей, как наследный принц Саудовской Аравии МухаммедбенСалман и президент ТурцииРеджепТайипЭрдоган. Это отсутствие беспокойства резко контрастирует с нескончаемой истерикой мусульманского мира по поводу гораздо более мягкого отношения Израиля к палестинцам. Это также свидетельствует о том, что размер, власть и безжалостность Китая позволяют ему подавлять исламскую религию и культуру в пределах своих владений и, возможно, за их пределами.
 МБС и Эрдоган: какие уйгуры? |
Высокотехнологичная диктатура: «Китайскаямодель» слежки, цензуры, мониторинга и репрессий стала важным экспортным товаром. Это несет за собой ужасные последствия: возможность китайских коммунистов контролировать каждый аспект жизни своих подданных (например, смартфоныкакустройства-шпионы и фотографииобъемом 200 ГБ) с помощью инновационных и проникающих технологий значительно увеличивает возможности государства.
Неудивительно, что они находят рынок на Ближнем Востоке. Китайские компании помогли иранским муллам остаться у власти, преодолев восстание зеленого движения 2009 года. Они захватили почти все телекоммуникации Египта, предоставив президенту Сиси обширные возможности для контроля над своим населением. Они также вызывают беспокойство в Ливане и СаудовскойАравии (и в другихрегионах, таких как Африка и Латинская Америка).
 Графика для этой статьи в Washington Times. |
Верный коммунистической антиимпериалистической догме, Си усиленно отрицает, что его правительство стремится расширять сферу своего влияния на Ближнем Востоке, вместо этого провозглашая невинное намерение просто помочь экономическому развитию. Не обращайте внимания на это лукавство: Пекин не только «имеет возможность влиять на альянсы, политический дискурс и даже внутренние свободы во всем регионе», говорит Берман, но намерен максимально использовать эту власть
