Стокгольм, Швеция. Посещение пригородов с преимущественно мусульманским населением, формирующихся вокруг почти всех североевропейских городов, вызывает назойливый вопрос: почему одни из самых богатых, образованных, светских, спокойных и однородных стран мира добровольно открыли свои двери практически любому мигранту из самых бедных, отсталых, религиозных и нестабильных стран?
За этим вопросом следуют и другие: почему традиционно христианские страны решили принять в основном мусульманских иммигрантов? Почему так много политиков из истеблишмента, в первую очередь лидер Германии Ангела Меркель, игнорируют и даже поносят тех, кто всё более беспокоится, что эта иммиграция навсегда изменит лицо Европы? Почему лишь более слабые государства Вышеградской Восточной Европы сумели сформулировать патриотическое отторжение этого феномена? К чему приведёт эта иммиграция?
 Знак на центральной ж/д станции Копенгагена в октябре 2016 г., временно отменяющий Шенгенскую зону с открытыми границами. (Фото: Даниэль Пайпс) |
Однозначного ответа, применимого ко всем странам, нет, но из многих факторов (таких, как секуляризация), влияющих на это исторически беспрецедентное подселение далёких народов, в качестве наиболее важного выделяется один: чувство вины западноевропейцев.
Для многих образованных жителей Западной Европы символами их собственной цивилизации являются не столько научные достижения, беспрецедентное процветание и достижение уникальных человеческих свобод, сколько колониализм, расизм и фашизм. Жестокое завоевание Францией Алжира, уникальное зло немецкого геноцида против евреев и наследие ультранационализма заставляет многих европейцев, по выражению французского интеллектуала Паскаля Брюкнера, видеть себя в качестве "больного человека планеты", ответственного за все глобальные проблемы - от бедности до алчности, уничтожающей окружающую среду: "белый человек сеял горе и руины, куда бы он ни пришел." Изобилие означает грабёж, светлый цвет кожи - знак греховности.
 Иллюстрация к этой статье в Washington Times. |
Брукнер называет это "тиранией вины", и в моих последних поездках я столкнулся с некоторыми красочными выражениями этой самоненависти. Французский католический священник раскаивается в деяниях своей церкви. Консервативный немецкий интеллектуал предпочитает сирийцев и иракцев своим соотечественникам. Шведский гид унижает своих собратьев - шведов, надеясь при этом, что это не будет восприниматься отрицательно.
Действительно, многие европейцы считают, что чувство вины возвышает их: чем больше они проявляют неуважение к себе, тем больше они могут гордиться собой, проявляя странную смесь самоненависти и морального превосходства. Одним из следствий этого является их нежелание тратить время и деньги, необходимые для продолжения собственного рода. "Европа потеряла веру в себя и уровень рождаемости рухнул" - отмечает ирландский ученый Уильям Ревилль.
Катастрофический дефицит рождаемости, переживаемый Европой, вызвал экзистенциальный демографический кризис. Женщины ЕС рождают в среднем лишь 1,58 ребёнка (по данным на 2014 г.), таким образом, континент не производит достаточно потомства для замещения поколений. В результате такого темпа рождаемости число этнических португальцев, греков и др. со временем резко снизится. Поддержание государства всеобщего благосостояния и пенсионного механизма требует импорта иностранцев.
 Суммарный коэффициент рождаемости по Европе за 2014. (Источник: Eurostat) |
Взятые вместе, желание искупить вину и стремление восполнить дефицит детей способствуют массовому притоку незападных народов, который французский писатель Рено Камю называет "великим замещением". Выходцы из Южной Азии в Великобритании, североафриканцы во Франции, турки в Германии, а также сомалийцы, палестинцы, курды и афганцы везде могут претендовать на невиновность в исторических грехах Европы, в то же время обеспечивая её экономику кадрами. По выражению американского писателя Марка Стайна, "ислам теперь является главным поставщиком новых европейцев".
Истеблишмент, или то, что я называю "6П" (политики, полиция, прокуратура, пресса, профессура и священники), как правило, настаивает, что всё будет хорошо: курды станут производительными рабочими, сомалийцы - прекрасными гражданами, и проблемы исламизма исчезнут сами по себе.
Но это - лишь теория, хоть иногда так и происходит. Слишком часто, однако, мусульманские иммигранты остаются в стороне от культуры своего нового европейского дома или потвергают её, что наиболее ярко проявляется в отношениях между полами. Некоторые из них с яростью нападают на немусульман. Слишком часто им не хватает навыков или стимулов работать и в конечном итоге они становятся экономическим бременем.
 Знак в Амстердаме, предупреждающий, что здесь используют распылитель ДНК для идентификации преступников. (Фото: Даниэль Пайпс) |
Приток отказывающихся интегрироваться мусульманских масс вызывает серьёзный вопрос о том, сможет ли выжить европейская цивилизация, сложившаяся за последнее тысячелетие. Станет ли Англия Лондонистаном, а Франция - исламской республикой? Истеблишмент наказывает, увольняет, выбрасывает на обочину, подвергает остракизму, подавляет и даже арестовывает тех, кто поднимает такие вопросы, называя их правыми экстремистами, расистами и неофашистами.
Тем не менее перспектива исламизации побуждает возрастающее число европейцев на борьбу за свой традиционный образ жизни. Их лидеры включают в себя представителей интеллигенции - таких, как покойная Ориана Фаллачи и романист Мишель Уэльбек (Michel Houellebecq), а также политиков - таких, как Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии, и Герт Вилдерс, глава самой популярной голландской партии.
Антииммиграционные политические партии в настоящее время, как правило, набирают около 20 процентов голосов. Похоже, их популярность будет оставаться примерно на этом уровне, но возможно, она достигнет 30 процентов и вполне может продолжать расти. Социологические опросы показывают, что значительное большинство населения боится ислама и хочет остановить и даже обратить вспять последствия иммиграции, особенно мусульманской. В этом свете, Норберт Хофер, недавно набравший 50 процентов голосов в Австрии, представляет собой потенциально крупный прорыв.
 Спальные принадлежности на авеню де Фландр, Париж, сентябрь 2016 г. (Фото: Даниэль Пайпс) |
Самый главный вопрос, стоящий сейчас перед Европой, заключается в том, кто - истеблишмент или народ - решает судьбу континента. Не исключено, что решающим фактором будет степень исламистского политического насилия: барабанный бой громких массовых убийств (например, во Франции с января 2015 г.) будет склонять чашу весов в сторону недовольных народных масс, а его отсутствие позволит истеблишменту оставаться у руля. Как это ни иронично, но будущее Европы во многом определит поведение иммигрантов.
